Закон Паркинсона

Работа имеет тенденцию растягиваться, как резина, заполняя все время, отпущенное на нее.

Девятнадцатого ноября 1955 года профессор Брайт Сирил Норткот Паркинсон опубликовал на страницах солидного лондонского журнала "Экономист" статью о законе, который он открыл, изучая деятельность британского адмиралтейства и министерства по делам колоний.

Закон Паркинсона гласит:

"Объем работы возрастает в той мере, в какой это необходимо, чтобы занять время, выделенное на ее выполнение".

Паркинсон — из славной плеяды долгожителей, для которых 80 лет — не предел, и они могут гордиться — а талант Паркинсона на мудрость очевиден — двумя "акме" сразу.

Долгие годы Паркинсон провел в Англии, Сингапуре, на острове Гернси. А в последнее время его приютил островок Мэн в Ирландском море, насчитывающем всего 60.000 жителей. Все бывавшие в его доме отмечают, что окнами он выходит в открытое море, что, наверное, естественно и по-своему символично для обители бывшего университетского преподавателя морской истории.

Ровно 60 книг написано Паркинсоном. Одна из них прославила его на весь мир — "Закон Паркинсона, или Пути прогресса".

"Работа заполняет время, отпущенное на нее" — гласит сформулированный писателем закон, текст которого висит в рамке на стене его комнаты.

Паркинсон вывел свой закон из двух фактов, установленных тщательным наблюдением за работой государственных учреждений:

1) чиновник стремится увеличить число подчиненных, но не соперников;

2) чиновники создают работу друг для друга.

В период "второй зрелости" Паркинсон обращает все больше внимания на парализующее влияние на деятельность человека широкого внедрения во все сферы жизни компьютеров. Результаты этих наблюдений позволили ему сформулировать новый "закон Паркинсона", который был представлен на суд общественности в 1987 году в интервью газете "Вельт".

— Работа растягивается, как резина, чтобы заполнить время, отпущенное для ее выполнения. Сэр, это утверждение сделало вас знаменитым. Это "закон Паркинсона". Ему, между прочим, ровно 30 лет. Но он все еще действует?

— О, да, безусловно. Я же не выдумал этот закон, я всего лишь открыл его. Это закон, который всегда сохранял силу и будет действовать всегда, точно так же, как закон всемирного тяготения. Он не исчезает и не изменяется. Он просто-напросто существует.

— Вы открыли этот закон в эру полной, всеобщей занятости. Но на сегодняшний день у нас миллионы безработных и дефицит работы. Если, как гласит ваш закон, работа растягивается, как резина, то будьте человеком слова: помогите же нам растянуть эту дышащую на ладан работу! Однако, на деле все склоняются к тому, чтобы рассматривать вас в этой драме как злого шутника.

Говорят, что вы как человек, пишущий на злобу дня, лишили всякую деятельность рациональности.

— Вот что я скажу в защиту собственной позиции. С той поры я сделал несколько новых открытий, которые в большей степени учитывают сложившуюся современную ситуацию. Одно из совсем недавних открытий гласит: "Важнейшим продуктом автоматизированного мира является затянувшаяся глубокая тупость.

— Это второй "закон Паркинсона"?

— Это новый, совсем недавно открытый закон, который я впервые представляю вам и общественному мнению. Я сформулировал его не так давно в своем докладе, сделанном в Осло. И он действительно учитывает то обстоятельство, что объем работы в сегодняшнем мире оскорбительно мал, и эта оставшаяся работа, как правило, невыразимо нудна.

— Если ваш первый закон представляет собой закон природы, относится ли "растяжение" работы также и к компьютерам?

— В определенном смысле. Естественно, мой закон справедлив сейчас точно так же, как и раньше, однако необходимо принимать во внимание автоматизацию мира, который мы населяем. Посему я выдвинул еще одно предположение: согласно закону, ни один человек не должен быть связан с компьютерами или аналогичными средствами более трех дней в неделю. И еще: каждая фирма, которая предлагает человеку подобный вид деятельности три дня в неделю, обязана предложить в течение двух оставшихся дней недели качественно отличающуюся работу.

— Поясните, пожалуйста.

— Если, например, кто-то в течение трех дней выпускает компьютерное оборудование, то он должен оставшиеся два дня недели заниматься сельскохозяйственной деятельностью или, допустим, резьбой по дереву. То есть в каждом случае чем-то совершенно иным.

— Вы сформулировали свой первый "закон Паркинсона" полушутливо. Присутствует ли в вашем втором законе ирония или же вы говорите совершенно серьезно?

— Я действительно не шучу и- говорю серьезно, хотя мне следует признаться, что моему образу мышления временами недостает (но лишь слегка) серьезности. Я лично это объясняю тем, что в юности находился под большим впечатлением произведений Г. К. Честертона, которому удавалось писать исключительно остроумно. Тем не менее в его юмор постоянно вкладывался весьма серьезный смысл. Полагаю, что в определенной степени это относится и к моим работам. Их часто считают очень смешными, изобилующими юмором. Но мне хочется с этим поспорить. Не следует рассматривать их лишь как остроумные упражнения.

— Следует ли из ваших новых предложений вывод, что вы испытываете страх перед компьютерами, перед этим автоматизированным миром, страх перед тем, что они могут опустошить человека физически и духовно?

— В определенном смысле это так и есть. Работа в подавляющей своей массе становится для человека неинтересной. Специалист постепенно исчезает из нашей жизни, из этого мира и уступает место механическим исполнителям. Для мира это громадная потеря. Мое предложение позволить работнику два дня в неделю развивать другие свои способности и таланты и является ответом на это. Такая идея пришла ко мне на острове Гернси. Средний житель на Гернси работает 56 часов в неделю по сравнению с 35 часами, являющимися нормой где-нибудь в другом месте. Но житель Гернси не посвящает эти 56 часов единственному виду деятельности. Он, как правило, выполняет три или четыре различных вида работ. К примеру, он и электрик, и выращивает помидоры, и является владельцем отеля, в который превращает летом собственный дом, размещая в нем туристов.

— С точки зрения критика и философа, могло ли так случиться, что человек стал представлять собой дефектную "конструкцию", что он стал чересчур дорогостоящ в работе? Имеет ли еще человек будущее как работник или будущее уже принадлежит роботам и компьютерам?

— Безусловно, у человека есть будущее. Но вне сферы компьютеров. Проявить себя человеку помогут способности и мастерство.

— Уже в течение десятилетий вы пользуетесь авторитетом апостола эффективности и рационализации. Будет ли мир, в котором только три дня в неделю работают с компьютерами, оставаться производительным и эффектным?

— Да, будет. Чтобы хорошо выполнять работу, необходимо получать от нее удовольствие. Но это невозможно при полностью механизированной деятельности. Если же человек, по крайней мере, хотя бы два дня в неделю получит возможность для самовыражения в работе, это еще может спасти положение.

— Если роботы и компьютеры смогут выполнять за человека практически всю работу, то зачем же ему продолжать трудиться? Почему бы ему не заняться чем-нибудь совершенно иным, в соответствии с собственным вкусом и наклонностями?

— Мой опыт говорит мне: единственное, что способно действительно принести людям длительное удовольствие, так это только определенная работа. При избытке свободного времени большинство из нас не знает, что с ним делать, как им следует распорядиться. Люди постепенно начинают злоупотреблять свободным временем, и наступает пресыщение жизнью. В итоге количество скучающих в наше время стало соизмеримо с количеством потребляющих наркотики. Первыми наркотиками между тем были табак и алкоголь. Со временем мы сюда добавили еще и современные наркотики шума и скорости.

— Что вы подразумеваете под шумом?

— Некоторые называют это музыкой.

— Вы против музыки?

— Нет, я за хорошую музыку, но, однако, не за всякую, которую мы импровизировали из глубин Африки и от которой здесь не осталось ничего, кроме варварского ритма.

— Если вернуться к вашему первому, исходному закону, которому уже тридцать лет, изменился ли с тех пор наш мир или прежде всего изменился мир Норткота Паркинсона?

— Как я уже писал, у меня не было никакого опыта экономической деятельности. До войны я работал учителем, журналистом, режиссером, затем пять лет был солдатом и в последующем — государственным служащим на Дальнем Востоке. Мой первый закон основывается исключительно на этом опыте. Я сформулировал его с целью побудить сотрудников правительственных учреждений работать рационально. Если же вас интересует, какое воздействие он оказал на правительственные учреждения нашего мира, то тут я должен признаться: ноль целых

ноль десятых. Однако же с первого дня после опубликования этого закона я стал получать одобрительные письма, и приходили они не от государственных чиновников, а от людей из организаций и фирм со всего света. Эти письма зачастую начинались с одного и того же вопроса: "Откуда вы знаете нашу фирму и ее организацию?"

— Какой возраст вам кажется оптимальным для преуспевающего менеджера?

— Выше, чем мы до сих пор считали, в особенности после того, как возросла продолжительность жизни человека. Поэтому люди моего возраста в настоящее время часто еще играют активную роль в менеджменте. Мы живем в таком мире, в котором более старые менеджеры еще должны играть свою роль. Опыт ценится выше, чем грохочущая работоспособность.