УЛЫБКОЙ МОЖНО ГОВОРИТЬ, А МОЖНО И ПРОГОВОРИТЬСЯ

  УЛЫБКОЙ МОЖНО ГОВОРИТЬ, А МОЖНО И ПРОГОВОРИТЬСЯ

Мы живем в век телевидения. Одна из причин, почему Михаил Горбачев столь популярен на Западе, — это открытость и подвижность его лица, готовность улыбнуться или на мгновение нахмуриться. Он не прячет своих   эмоций   под  маской   напускной   вельможности.

Когда я смотрю кадры хроники, на которых показан Сталин,   я   всегда   замечаю   его   улыбку  или,   вернее,   ус-

мешку. Особенно явственно она проступает, когда он стоит на трибуне Мавзолея или какого-нибудь из партийных съездов,  слушая клики  и рукоплескания в свою честь.

9 августа 1974 года, за несколько часов до того, как подать в отставку, Ричард Никсон вызвал официального фотографа Белого дома. В этот исторический день он хотел в последний раз сфотографироваться со своей семьей в резиденции американских президентов. "Улыбайтесь! Улыбайтесь!" — повторял Никсон своим плачущим дочерям, обнимая их перед   объективом   камеры.

Русских мыслителей занимала улыбка. "Губы — ...как наиболее обнажающие глубины воли, у народов восточных — считаются частью наиболее стыдливой", — писал Павел Флоренский. Этому мыслителю было дано расшифровать таинственную улыбку Моны Лизы, столько веков тревожащую западноевропейское сознание. "В сущности, — это улыбка греха, соблазна и прелести, — заключает философ, — улыбка блудная и растленная, ничего положительного не выражающая (в том-то и загадочность ее!), кроме какого-то внутреннего смущения, какой-то внутренней смуты духа".

Улыбка, согласно русскому видению мира, должна выражать  что-то   сокровенное.

В улыбке Джоконды, этой светской иконы Нового Времени,   Павел   Флоренский   прочитал   —   Ничто...